Отношение к ребенку на протяжении всего периода детства как полноценному субъекту образовательных отношений и требование создания условий для поддержки «инициативы детей в различных видах деятельности» являются наиболее сложными для понимания и реализации в педагогической практике принципами современной системы образования. Несмотря на то, что целевые ориентиры раннего возраста не апеллируют к категориям «инициатива» и «субъект», требование преемственности уровней общего образования ставит нас перед необходимостью разобраться в истоках и сущности этих явлений, динамики их развития на протяжении всего периода детства.

Понятия «субъект» и «инициатива» имеют генетическую связь. Способность проявлять инициативу — одна из сущностных характеристик субъектности.

Наиболее распространенное понимание субъектности связано с возможностью индивида осуществлять произвольную, осознанную активность — деятельность. Но субъект — это не просто активный исполнитель, «носитель» деятельности. Субъект, как пишет В.Т. Кудрявцев, — этот тот, кто способен «авторизовать» деятельность, привносить в нее собственные смыслы и тем самым участвовать в ее проектировании и построении. Таким образом, субъект проявляет себя в феномене инициативного действия — активности, не стимулированной внешними средовыми факторами и факторами внутренней физиологической нужды, т.е. не определяемой не зависящими от человека обстоятельствами.

Проявления субъектности обычно связывают с развитием таких качеств личности, как способности к осознанной саморегуляции, целеполаганию и рефлексии, познавательной активности, принятию решений и ответственности, свободе выбора. Инициатива связывается с наличием у человека собственной мотивации, связанной с презентацией его жизненных ценностей и смыслов. Все эти качества могут в полной мере проявляться только у сформированной личности и являются характеристиками взрослости. Поэтому возможность проявления инициативы и субъектная позиция в раннем возрасте выглядит, на первый взгляд, сомнительной. Но качества, которые мы можем фиксировать у взрослых, не появляются «вдруг». Они имеют свою историю возникновения и развития. И взрослым очень важно эту историю знать и понимать, чтобы случайно не разрушить, не исказить ее нормальный ход.

В связи с этим возникает ряд вопросов, без решения которых не будет возможным построить адекватную данным принципам педагогическую практику. Ведь чем младше, следовательно, беспомощней малыш, чем больше должен решать «за него» жизненных задач взрослый, тем, казалось бы, меньше возможностей проявления собственной инициативы ребенком. Может ли он быть субъектом собственной деятельности или хотя бы отдельного действия? С какого возраста ребенок может проявлять авторскую позицию по отношению к миру, не только позитивно его принимая, но и активно изменяя условия в своем окружении? Всякая ли активность ребенка является инициативой? В каких формах детской деятельности проявление инициативы возможно уже в младенческом и раннем возрасте?

Обычно истоки проявления инициативы в младенческом и раннем возрасте связывают с ситуациями, когда ребенок проявляет любопытство и активно реагирует на новые предметы и явления окружающей его действительности. Любопытство лежит в основе процесса развития познавательной мотивации, но оно (в отличие от любознательности дошкольника — проявления ребенком желания выяснить «отчего?» и «почему?», понять суть вещей и явлений, их происхождение) принципиально внешне стимулировано, непроизвольно и носит реактивный характер. Оно является нормой психического развития ребенка. В отличие от характеристик субъектности, любопытство не является специфической характеристикой Homo Sapiens. Можно спорить, могут ли животные проявлять инициативу, но мы придерживаемся позиции, что она — тот вид активности, который является сущностной специфической характеристикой человека.

В.Т. Кудрявцев считает, что субъектное начало в ребенке заявляет о себе уже в период младенчества, на первом году жизни. Оно проявляет себя в форме довербальных инициаций общения со взрослым, описанных в работах М.И. Лисиной, Е.О. Смирновой и др. Это становится возможным только тогда, когда первоначальная реакция на новизну — любопытство — теряет свою силу. Тогда действие с игрушкой начинает использоваться ребенком в качестве орудия, при помощи которого взрослый может быть вовлечен в общение. Таким образом, можно говорить, что уже в непосредственно-эмоциональном общении со взрослым младенец занимает специфическую «авторскую» позицию, привнося в свои действия особый смысл, скрытый для взрослого. В младенчестве, считает В.Т. Кудрявцев, способность проявлять инициативу в общении выражается в наделении смыслом, на первый взгляд, бессмысленных вещей (погремушек, игрушек, бытовых предметов), которые «с точки зрения» ребенка позволяют «втянуть» взрослого в общение.

И именно в этот момент можно совершить первый шаг к уничтожению субъектности ребенка «в зародыше». И мы, взрослые, это делаем часто. И всегда — «из добрых побуждений». Мы торопимся взять малыша на руки до того, как он заплачет. Если ему наскучила погремушка, мы тут же меняем ее на новую… Предваряя проявления ребенком своих желаний, мы не оставляем ему собственного пространства для проявления первых инициаций в общении. И если взрослый и так знает, что ребенку нужно, более того, лучше ребенка знает это, то зачем активно демонстрировать свою нужду малышу? Активность, а тем более инициатива обессмысливаются. Ребенок становится пассивным.

Читать полностью