Гендерная психология в современной России: западные методологические схемы и отечественная культурно-историческая ситуация

Гендерная психология — одна из наиболее молодых и весьма бурно развивающихся отраслей отечественной психологии. Причина этого видится нам с одной стороны, в глубочайшем кризисе семейных отношений в России и демографической ситуации в целом, а с другой — в поисках россиян найти новую идентичность либо на основе диалога с западной культурой (в том числе психологической), либо на основе отрицания ее ценностей, в том числе и тендерных.

Гендерные проблемы активно обсуждались в российской педологической литературе, после чего наступила пауза вплоть до начала 80-х годов, когда появились первые работы, уже в то время во многом ориентированные на западные подходы (См. работы И.С.Кона). Еще одним «черным ходом» для них стали работы психологов стран восточной Европы (достаточно вспомнить чешские работы в духе Мастерса и Джонсон, польские по сексологии и немецкие по формированию гендерных ролей).

В 90-е годы происходит «легализация» как выработанного в западной психологии понятия «гендера», так и западных методологических схем. (Объяснимое уже тем, что они, по большей части осуществлялись на средства западных грантов).
На наш взгляд, такое заимствование имело как свои положительные, так и негативные стороны.

К сильным сторонам западной гендерной психологии следует отнести, прежде всего, ее прагматическую ориентацию. Грантовая система и осознанная позиция как государственных, так и частных инвесторов привела к тому, что научные подходы в этой области формировались как ответы на вопросы, имеющие очевидную практическую значимость — снижение числа ранних и внебрачных беременностей, числа разводов, и т.д., (особенно мощный толчок гендерным исследованиям дала, безусловно, кампания по борьбе с эпидемией СПИДа).

Во-вторых, западная гендерология стремится охватить максимально широкий спектр индивидуальных и групповых различий и рассмотреть их с точки зрения различных психологических школ, что позволяет создать полную картину гендерной специфики поведения, установок и отношений в возрастном, социальном и культурном контекстах.

Длительная история западной гендерологии предполагает наличие выработанных исследовательских процедур и стандартов, опыта взаимодействия с общественными и государственными органами и СМИ. Сформировалось мощное профессиональное сообщество со своей инфраструктурой (научные журналы, конференции, система подготовки специалистов).

Наконец, в западной тендерной психологии проделана огромная работа по выработке универсального языка описания исследуемых процессов: «если мы говорим, что люди совершают это, это значит, что они делают то-то и то-то таким-то образом».

К сожалению, эти достижения остались по разным причинам вне отечественной научной и культурной реальности.

Однако современный этап развития западной гендерной психологии характеризуется и серьезнейшими методологическими проблемами. Во-первых, она несет «родимое пятно» продолжительного развития в рамках и обслуживания чрезвычайно политизированных общественных движений — сначала феминистского, а затем — движения за права «сексуальных меньшинств». Так, первые исследования «гетеросексуальной идентичности» появились лишь в самом конце 20 века — на полтора-два десятилетия позже того, как исследования различных вариантов «гомосексуальной идентичности» стали хитом психологических изданий разных направлений и школ (Wilkinson S, Kitzinger С., 1994). Преобладание феминистского взгляда в гендерной психологии, и женщин среди деятелей, определяющих политику и практику гендерных исследований, по мнению некоторых исследователей (Head J., 1999; Walker B.M., 2001) уже привела не только к резкому недостатку исследований психологии становления мужского гендера, но и к дискриминационной позиции в отношении его самого.

Второй проблемой западной тендерной психологии стал «процедурный фетишизм», состоящий в том, что, стремясь к максимальному соблюдению методических требований и статистических процедур, исследователи настолько дробят свои данные, что на каждый поставленный вопрос получают противоположные ответы в равной степени статистически обоснованные. Понятно, что такая ситуация отнюдь не способствует построению общих объяснительных собственно психологических схем и приводит к замене их идеологическими.

Наконец, распад и интерференция классических психологических школ, а так же нарочитый эмпиризм не позволяет создать целостную картину и определить тенденции развития того или иного психологического явления.

К сожалению, российская гендерная психология, заимствуя западные схемы, пока не сумела скорректировать их с учетом отечественной культурно-исторической специфики (хотя, большинство работ, прежде всего, диссертационных, содержит ритуальные «клятвы на верность» личностно-деятельностному подходу) и, тем более разработать общепринятый безоценочный язык описания исследуемых феноменов. Эта тенденция, в целом характерная и для других областей отечественной психологии особенно опасна для психологии тендера, поскольку происходит заимствование самой базовой модели как женского, так и мужского гендера и всей системы связанных с тендером отношений. Например, мы считаем, что требует доказательств универсальность таких конструктов как «демократические ценности», «андрогинность» и т.п., широко и без обсуждения принимаемых в отечественной гендерологии, причем речь идет как о самом их существовании в той или иной культуре, так и о конкретном содержании.

Особенно активно заимствуются идеологические схемы феминизма. Это деформирует и содержание, и тематику работ по психологии тендера (наши подсчеты по базам данных ведущих российских библиотек дают соотношение работ, посвященных женской и мужской психологии как 2,7:1, при этом если работы по психологии женского тендера имеют характер научных публикаций в 62% случаев, в то время как по мужскому тендеру только в 27%. К тому же работы по женской психологии посвящены различным темам, в то время как по мужской свыше 70% работ составляют работы по психосексуальной тематике).

С другой стороны, консервативная политическая реакция на этот вызов привел к тому, что большинство традиционных тем тендерной психологии оказались выведенными за пределы исследовательского поля, и на данном этапе мы не чувствуем за собой смелости вновь поднять вопрос об их очевидной необходимости.

Преодоление такой ситуаций, на наш взгляд, лежит в следующем направлении:

• Последовательное применение культурно-исторического, системного и деятельностного подхода, которые позволят рассмотреть гендер и его становление как целостную структуру, видоизменяющуюся в различных культурных и исторических условиях, не теряя при этом собственно психологической специфики (так, применение культурно-исторического подхода способно, на наш взгляд, существенно дополнить и расширить столь модную сейчас теорию «перформативного гендера»). С другой стороны, с нашей точки зрения плодотворными могут оказаться исследования, рассматривающие развитие гендера, и как специфический вид деятельности (особенно в переходный период от детства к взрослости), и как специфический аспект любой деятельности.
• В существующих политических условиях центральным предметом отечественной гендерной психологии должна стать гендерная специфичность картины мира, системы отношений и форм самоактуализации мужчин и женщин.
• Психологическая наука должна участвовать не только в рефлексии, но и формировании гендерных структур и отношений, адекватных существующей культурно-исторической ситуации (как это удалось в предвоенный период отечественным педологам).