Феномен эгоцентризма у подростков-инвалидов

Проблема подросткового эгоцентризма как умственной позиции в познании себя и окружающего мира впервые в психологии была обозначена Жаном Пиаже. Согласно Ж. Пиаже, подросток, находящийся на стадии развития понятийного интеллекта, приписывает своему мышлению неограниченную силу, затрудняется в дифференциации возможного и реального. Возникновение подростковой формы эгоцентризма Пиаже связывает с этими особенностями, характеризующими интеллектуальную сферу подростка. Последователи Ж.Пиаже (Д.Элкинд, Р. Энрайт и др.) полагали, что феномен эгоцентризма целесообразно рассматривать не только в связи с развитием когнитивной сферы, но и в связи с аффективным опытом субъекта, решающее значение в преодолении эгоцентризма исследователи придавали социальным взаимодействиям подростка с окружающими людьми.

Значительный вклад в создание современной классической концепции эгоцентризма внес один из последователей Жана Пиаже, американский психолог Дэвид Элкинд. Чтобы понять логику рассуждений Элкинда относительно развития и преодоления подросткового эгоцентризма, остановимся на том, как он видит развитие эгоцентризма на разных стадиях развития интеллекта, описанных Пиаже (10, 11). Вообще природу эгоцентризма он видит в недостаточной дифференциации различных областей реальности. Какие именно области плохо дифференцируются зависит от стадии развития интеллекта. Переход от одной формы эгоцентризма к другой происходит «диалектическим образом»: те же самые интеллектуальные структуры, которые освобождают ребенка от низшей формы эгоцентризма, приводят его к тому же эгоцентризму, но на более высоком интеллектуальном уровне.

Приобретаемая, как правило, в подростковом возрасте способность строить умозаключения, следуя правилам комбинаторики и формальной логики, позволяет выдвигать гипотезы, делать из них выводы и экспериментально проверять их истинность. Подросток может строить идеальные представления, которые не всегда поддаются проверке и противоречат фактам. Максимальные изменения особенно заметны в рассуждениях о политических понятиях (общество, государство, законы), в рассуждениях об отклоняющемся, антисоциальном поведении других людей, в рассуждениях о возможных путях решения проблемных ситуаций.

Формальные операции наделяют подростка способностью не только создавать умственные конструкции, но и рассуждать о них. Эта способность освобождает субъекта от детского эгоцентризма, но приводит к эгоцентризму подростковому. Формально-операторное мышление позволяет подростку получить представление не только о собственном мышлении, но и о мышлении других людей. Подросток затрудняется в дифференциации между объектами, на которые направлено мышление других, и объектами, на которые направлено его собственное мышление, которыми интересуется он сам. Подросток из-за тех серьезных изменений, которым он подвергается, более всего интересуется собой. Соответственно он полагает, что другие люди озабочены его поведением и внешним видом, так же, как и он сам. Именно это убеждение и составляет «воображаемую аудиторию» - один из основных компонентов эгоцентризма в подростковом возрасте, пишет Элкинд. Одной из особенностей подростка является то, что он пытается предвосхитить реакции других людей на себя. Эти предвосхищения зависят от того, как подросток относится к себе. Подросток считает, что другие будут относится к нему точно так же, как и он сам, подросток постоянно конструирует «воображаемую аудиторию» (в оригинале - «imaginary audience»), центром внимания которой он сам и является.

Понятие «воображаемая аудитория», по мнению Элкинда, способствовало объяснению многого из подросткового поведения. Стремление к уединению и нежелание подростка раскрываться в некоторой степени может быть реакцией на ощущение, что он постоянно находится под критическим взором других людей. Наличие «воображаемой аудитории», по мнению Элкинда, также помогает выяснить, что аффект, который характерен для подростка и часто волнует его это - стыд как реакция на постоянное внимание со стороны «воображаемой аудитории».

В то время, как подростку не удается отличить предмет своего мышления от предмета мыслей других, он очень хорошо дифференцирует собственные чувства. Он оценивает себя и особенно свои чувства как нечто уникальное, особенное: только он может так страдать, любить, ненавидеть. Попытки многих родителей сблизиться со своими детьми были отвергнуты со словами «ты все равно не поймешь, что я чувствую». Эта вера в уникальность своих переживаний была названа Элкиндом «личным мифом» (personal fable), - «это история, которую подросток рассказывает себе о себе же самом, но которая не является правдой». «Личный миф», считает Элкинд, составляет второй компонент эгоцентризма в подростковом возрасте.

В дополнение к перечисленным проявлениям феномена эгоцентризма, Р. Энрайт ввел новый компонент - «сфокусированность на самом себе». Энрайт определяет ее как общую подростковую тенденцию к сосредоточению внимания на своих чувствах, мыслях.

Что же случается описанными компонентами эгоцентризма в процессе развития подростка?

«Воображаемая аудитория» «сближается» с реальным окружением подростка. Теперь в предвосхищении подросток больше ориентируется на действительно возможные реакции конкретных людей, нежели на свои представления о себе. «Личный миф», вероятно, преодолевается, когда молодой человек видит себя в реальном свете, и способен установить подлинные межличностные отношения. Когда возникает доверительный контакт с другим, подросток узнает, что другой испытывает чувства, сходные с его чувствами.

Современный подход к проблеме подросткового эгоцентризма сформировался во многом под влиянием работ по истории детства Э.Эриксона (9). Исходя из его теории, мы можем предположить, что достижение эго-идентичности в подростковом и раннем юношеском возрасте одновременно означает преодоление молодыми людьми эгоцентризма. Застревание на эгоцентрической позиции приводит к «диффузии» идентичности. В этом случае подросток еще не способен составить первую цельную картину осознания себя и своего места в мире и проявляет неуверенность в понимании собственного «Я».

При обследовании психологических особенностей инвалидов детства представляется важным сравнительное с нормой изучение выраженности их эгоцентрической позиции. Данная проблема актуальна ввиду распространенности детской инвалидности и отчужденности аномальных людей от остального мира.

Невостребованность молодых инвалидов на рынке труда и их социальная изоляция препятствуют формированию у них активной жизненной позиции. У многих подростков-инвалидов не складывается устойчивая положительная самооценка. У части не формируется «базовое» чувство доверия к миру. В связи с этим нередко инвалиды детства воспринимают людей как недоброжелательное окружение. Многие подростки и молодые люди, даже не отстающие от здоровых сверстников в интеллектуальном развитии, не живут полнокровной жизнью, у них не формируется достаточная мотивация и навыки общения, результатом чего являются их замкнутость, отгороженность от людей.

Происходит то, о чем предупреждают философы, изучающие отношение государства и общества к инвалидам детства: намечается раскол, социальное расслоение общества и маргинализация аномальных людей, очевидной становится недостаточность терпимости и заботы общества об инвалидах, у людей с ограниченными возможностями появляются чувства заброшенности и отчужденности от остального общества (3, с.7) Как отмечают культурологи, социальная дезадаптация приводит к «болезненно переживаемым отклонениям от нормы, утрате привычных контактов со своей средой обитания, нарушению способности играть свойственные человеку жизненные роли». (2, с. 77)

В этих условиях возможно фомирование у подростков-инвалидов «диффузной» идентичности и длительная задержка на эгоцентрической позиции. Следует ли полагать, что феномен эгоцентризма, свойственный подростковому возрасту, заостряется у инвалидов детства? Как соотносятся у них эгоцентрическая позиция и социоцентрические интересы?

С целью ответа на эти вопросы была использована методика «Подростковый эгоцентризм-социоцентризм», разработанная Р. Энрайтом (12, 13), адаптированная и впервые примененная на русскоязычной выборке Т.В. Рябовой (7).

Испытуемые. Для получения предварительных ответов на поставленные вопросы проведено анкетирование старших подростков-инвалидов. В опросе принимали участие 12 подростков в возрасте 16-18 лет с соматическими, неврологическими заболеваниями, нарушением опроно-двигательного аппарата и физическими недостатками. Их интеллектуальное развитие было в пределах нормы. 6 человек посещали общеобразовательную школу, двое учились в колледже, один - в ПТУ, двое работали, один был безработный. В качестве основной контрольной группы мы выбрали учащихся 11-го класса общеобразовательной школы (примерно того же возраста). При анализе результатов также использовались данные по другим возрастным группам в норме, в том числе результаты, полученные Р.Энрайтом (12).

Результаты. Вопреки ожиданиям, суммарный показатель по эгоцентрическим шкалам у подростков инвалидов ниже, чем у учащихся 11 класса общеобразовательной школы (различие статистически незначимо). Не повлияло ли на результаты подростков-инвалидов присутствие в их группе студентов колледжа? Индивидуальные результаты этих испытуемых значительно выше среднего: 56 и 60 баллов, следовательно, их результаты не могли снизить общий балл подростков-инвалидов по эгоцентрической шкале. Более низкие результаты по суммарному эгоцентрическому показателю получены за счет учащихся школ, ПТУ, одного работающего и безработного. Статистическое отклонение свидетельствует о меньшей однородности группы подростков-инвалидов, чем учащихся 11-го класса.

Для того, чтобы прояснить неожиданную картину, полученную в группе инвалидов, обратимся к результатам по отдельным шкалам и различиям в средних показателях. В группе инвалидов ниже средние показатели по шкалам «воображаемая аудитория», «сфокусированность на себе» и несоциальная активность и несколько выше по параметрам «личный миф» и политические интересы. Однако значимые расхождения получены только по шкале «сфокусированность на себе» (p

Для того, чтобы понять, почему в группе подростков с ограниченными возможностями занижены показатели по шкале «воображаемая аудитория», обратимся к поведению испытуемых во время опроса. Некоторые утверждения, относящие к этой шкале, вызывали у подростков отрицательные эмоциональные реакции, о чем можно судить по их высказываниям. Например, в ответ на утверждение: «Стараться понять, говорят ли двое обо мне, если они смотрят в мою сторону», подростки говорили: «Вот уж меня не интересует, что говорят те двое обо мне», или даже более резко: «Мне на это наплевать». Привлекает внимание низкий процент оценок «чрезвычайно важно», относящихся к утверждениям шкалы «Воображаемая аудитория» - всего 15%, в то время как оценок «чрезвычайно важно», относящихся к утверждениям шкал «Личный миф» и «Сфокусированность на себе» - по 33,3%.

Сравнительно заниженные показатели подростков-инвалидов по шкале «Воображаемая аудитория», по-видимому, связаны с особой ситуацией их социального развития. Изоляция от общества не создает предпосылок для формирования направленности внимания подростка на реакции окружающих в отношении его поведения и внешнего облика. Можно предположить действие «защитных» механизмов: подросток-инвалид намеренно игнорирует оценку своей личности другими людьми, свыкнувшись с мыслью, что он «не такой, как все окружающие». В данном случае уместнее говорить не о преодолении этого компонента эгоцентризма, а о вытеснении стремления импонировать другим людям из сферы осознаваемого. О меньшей значимости для подростков-инвалидов компонента «воображаемая аудитория» свидетельствует и низкий процент предпочтений (подчеркнутых утверждений), относящихся к этой шкале, которые подростки посчитали для себя наиболее важными. Об этом подробнее будет сказано ниже.

По параметру «Личный миф» получены близкие средние показатели по группам 11-классников и инвалидов (16.46 и 17.5 баллов соответственно). Проявление личного мифа даже несколько более выражено у испытуемых с отклонениями в развитии, чем у нормы. Вероятно, эта эгоцентрическая черта является общей для всех подростков, независимо от отклонений в развитии. И.С. Кон пишет, что в ранней юности приходит осознание своей уникальности, неповторимости, непохожести на других и в связи с этим возникает чувство одиночества или страха одиночества (1). Применительно к подросткам с ограниченными возможностями можно предположить обратное: длительное переживание инвалидами одиночества является той почвой, которая усиливает у них переживание собственной уникальности, т.е. такой компонент эгоцентризма как «Личный миф».

По данным Р. Энрайта «Сфокусированность на себе» более выражена в старшем подростковом возрасте, чем в младшем. В исследовании Т.В. Рябовой получены иные результаты. «Сфокусированность на себе» выше у 6-классников, чем у 11-классников, однако, различие не значимое. При исследовании старших подростков-инвалидов получены значимые различия в пользу 11-классников общеобразовательной школы, т.е. показатель «Сфокусированности на себе» у инвалидов значимо выше, чем у их здоровых сверстников.

По-видимому, более низкие показатели по «Сфокусированности на себе» и «Воображаемой аудитории» у подростков-инвалидов взаимосвязаны. Как пишет Э.Эриксон, «индивид оценивает себя с точки зрения того, как другие, по его мнению, оценивают его в сравнении с собой и в рамках значимой для них типологии; в то же время он оценивает их суждения о нем с точки зрения того, как он воспринимает себя в сравнении с ними и с типами, значимыми для него» (9, с.32). Таким образом, подросток-инвалид, в меньшей мере ориентируясь на мнения окружающих людей, в то же время менее склонен концентрироваться на своих мыслях и переживаниях.

Значимые различия между подростками-инвалидами и их здоровыми сверстниками по компоненту «Сфокусированность на себе» вносят основной вклад в разницу показателей суммарной шкалы эгоцентризма. В то же время нельзя не учитывать, что показатель «Сфокусированность на себе» у подростков-инвалидов выше, чем по двум другим эгоцентрическим шкалам. Отмечая этот факт, мы склоняемся к необходимости расширения выборки испытуемых для более обоснованных выводов. По параметру «Политические интересы» подростки-инвалиды продемонстрировали более высокий уровень заинтересованности, чем их обычные сверстники (различия не значимы). Средний показатель по шкале «Политические интересы» в группе старших подростков с отклонениями в здоровье несколько ниже результатов учеников 6-го класса, полученных Т.В. Рябовой (45.08 и 46.90 соответственно).

По полученным данным, показатели по шкале «Несоциальная активность» у подростков с отклонениями в развитии ниже по сравнению с их здоровыми сверстниками (46.83 и 51.08 баллов соответственно), а стандартное отклонение несколько выше. Но в то же время именно по шкале «Несоциальная активность» подростки-инвалиды набрали наибольшее количество баллов (по сравнению с собственными результатами по другим шкалам). Более низкий показатель по суммарной эгоцентрической шкале и выраженность социоцентрических (политических) интересов у подростков-инвалидов свидетельствует в пользу того, что феномен эгоцентризма у них преодолен в большей степени, чем у учащихся 11-го класса общеобразовательной школы. Однако, результаты инвалидов по шкале «Несоциальная активность» не позволяют (по критерию Энрайта) принять гипотезу о том, что феномен эгоцентризма у подростков-инвалидов 16-18 лет не выражен. Поэтому вопрос о том, в какой мере преодолен эгоцентризм у подростков-инвалидов нуждается в более глубоком исследовании, которое мы провели, обращая особое внимание на утверждения, которые испытуемые посчитали самыми важными для себя (подчеркнули их).

Самые значимые расхождения (по критерию Стьюдента) получены между данными, относящимися к параметру «Воображаемая аудитория» и данными, относящимися к неэгоцентрическим шкалам (в обоих случаях p

Статистически надежные различия обнаружились между результатами, характеризующими «Личный миф» и «Политические интересы» (p < 0,01). Таким образом, и в этом случае подростки-инвалиды считают самыми важными для себя высказывания, касающиеся несоциальной активности и политических интересов.

Расхождения в предпочтениях «Сфокусированности на себе» и неэгоцентрической активности статистически незначимы. Это является подтверждением того, что компонент «Сфокусированность на себе» более значим для старших подростков-инвалидов, чем «Личный миф» и «Воображаемая аудитория», поскольку число выборов по этому эгоцентрическому компоненту в наибольшей степени приближается к показателям по социоцентрическим видам активности. Полученные данные косвенно подтверждают выводы, сделанные как в работе Р. Энрайта, так и в работе Т.В. Рябовой. Судя по предпочтениям, «Сфокусированость на себе» в возрастном отношении наиболее поздно развивающийся компонент эгоцентризма, связанный с ростом самосознания старших подростков. Но и в этом случае высказывания по шкале «Несоциальная активность» предпочтительнее для подростков-инвалидов, чем по шкале «Сфокусированность на себе».

В целом полученные нами результаты говорят в пользу предпочтения подростками-инвалидами политических интересов и несоциальной активности над эгоцентрической позицией (соответственно, p < 0,001). Таким образом, подростки-инвалиды выбирают, прежде всего, несоциальную активность, а затем политические интересы, в противовес эгоцентрическим устремлениям.

Предпочтения инвалидов свидетельствуют о большей выраженности у них несоциальной активности (более всего подростков-инвалидов привлекают те виды деятельности, которые не требуют участия других людей и в которых они предоставлены сами себе), а также политических интересов, нежели проявлений компонентов эгоцентризма.

Возможно, существует совпадение в результатах между инвалидами 16-18 лет и обычными учениками 8 класса? Результаты по этим группам (данные по ученикам 8-го класса мы взяли у Энрайта) не выявляют совпадения в показателях. Не намечается даже тенденция к сходству показателей между двумя этими группами. По всем параметрам, и эгоцентрическим, и неэгоцентрическим, ученики 8-го класса превосходят 16-18-летних инвалидов, и особенно большое различие между ними по шкале политических интересов (6.75 балла).

Следует отметить, что в нашем исследовании принимали участие относительно благополучные подростки-инвалиды, живущие в семьях, строящие и реально имеющие перспективы на будущее. Не исключено, что включение в исследование группы менее благополучных подростков может привести к иным результатам. Ближайшая задача состоит в том, чтобы увеличить выборку инвалидов 16-18-ти лет и охватить опросом подростков 12-14 лет.

Выявленное различие в средних баллах между группами подростков-инвалидов и учащихся 11 классов по всем исследуемым параметрам, кроме «Личного мифа», и значительные статистические отклонения во всех показателях у подростков-инвалидов говорят в пользу того, что с помощью примененной методики «Подростковый эгоцентризм-социоцентризм» была выявлена группа лиц, отличающаяся по параметрам эгоцентризма и социоцентризма от здоровых сверстников.

Продолжение в номере журнала